Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры
Ему не хватило буквально каких-то двух метров. Кашель подкосил его, словно ему подставили подножку, и он рухнул на руки сотрудников, стоящих у двери. Его тело задергалось в приступах кашля, а, затем, издало какой-то жуткий хрип и обмякло. Только в этот момент подхватившие его на руки лаборанты решили отбросить его от себя, и в ужасе ломанулись из комнаты. Возникла толчея и последовавшая за ней паника, в которой сначала раздались крики и ругань, а затем все слова и вопли захлебнулись в кашле.
Внутри каждого врача, пусть даже законченного циника, разрабатывающего смертоносные вирусы для армии и хладнокровно смотрящего на часы, отслеживая смерть очередного подопытного, живет добрый и милосердный ребенок, который уверен, что когда-нибудь за все, что он делает, будет расплата. Он с детства приучен к мысли, что за шалостью или подлостью, чаще всего следует наказание. Где-то, на краю своего сознания, каждый из этих врачей боялся именно этого – что в один прекрасный момент, из-за нелепой случайности, какая-нибудь зараза вырвется и убьет его максимально изощренным способом. Сейчас их убивал не вирус. Их убивал страх и своя же вера в возмездие. Подобно мастеру-лекарю, которому ученик вместо яда подсунул чистую воду, в которой мастер не смог опознать яд и умер – все носители белых халатов вокруг меня умирали из-за собственной уверенности в неизбежности своей смерти.
Я распространял не обычный биологический вирус. Я, состоящий из веры, созданный верой в себя, изменил вирус так, что теперь он проникал не в тело, а в души.
Пока вирус страха вместе с паникой распространялся за дверями лаборатории, я подошел к своему чемодану, перетащил его на кровать и раскрыл его. Я уже знал, что я там увижу, поэтому нисколько не удивился ровным пачкам пятисотевровых бумажек, которыми было забито все пространство чемодана. Этого должно было хватить для начала.
Я закрыл чемодан и внимательно осмотрелся. В соседней комнате-лаборатории на полу лежали лишь трупы, однако, за стеклом, там, где за компьютерами сидели наблюдатели, я видел одно лицо, в ужасе смотревшее на меня. Это была девушка – теперь я видел ее четко, так как в комнате за стеклом кто-то зажег свет. Молодая, и даже вполне красивая девушка, судя по возрасту, даже не врач, а, скорее, медсестра. Вирус обошел ее, как обошел бы любого другого не уверенного в собственной вине.
Я надеялся на это – что тут все-таки найдется кто-то, чья вера в добро и милосердие больше циничного желания сделать вирус поопаснее за соответствующее денежное вознаграждение. Пока, она единственная, кто смог пройти мой тест на человечность. Чтобы испуг девушки не сыграл с ней злую шутку и не заставил, в конце концов, закончить жизнь так же как ее коллеги, я улыбнулся и подмигнул ей. В данной ситуации, это, наверное, выглядело дико, но иногда такие простые и нестандартные жесты способны вывести мозг из ступора.
Я, аккуратно перешагивая через тела, вышел в комнату-лабораторию, и из нее в общий коридор. Вирус и тут уже прошелся своей остро наточенной косой – некоторые боковые двери были открыты, тела лежали в коридорах, на порогах, на столах лабораторий. В комплексе царила тишина. Не было даже рева сирен, как, опять-таки, я ожидал благодаря голливудским штампам. Я медленно шел по коридору, когда услышал сзади торопливые шаги, металлический щелчок бойка и взволнованный, дрожащий крик на китайском: «Стой!»
Я остановился и медленно обернулся. Метрах в десяти от меня стояла та самая медсестра, сжимая двумя руками неизвестно откуда взявшийся пистолет. Несмотря на то, что она явно боялась меня, пистолет в ее руках практически не дрожал.
– Я не могу позволить тебе выйти наружу. Ты же убьешь всех, – словно оправдываясь, говорила она, пытаясь набраться решимости, чтобы нажать курок.
«Молодец, девочка», – подумал я про себя. Ничего другого я и не ожидал от тебя, после того как вирус тебя пощадил. Иначе бы ты и не была бы жива, если бы не попыталась сейчас остановить меня.
– Нет – никому снаружи этого здания вирус не угрожает, – чуть улыбнувшись, ответил я ей, – во-первых, он вообще бесследно исчезнет через тридцать минут – так уж он запрограммирован, а во-вторых, он не смертелен, в чем ты сама можешь убедиться на собственном примере. Он убивает только тех, кто уверен, что этот вирус обязан убивать. Я уверяю тебя, что даже охрана на входе сейчас преспокойно стоит на своем посту, даже не подозревая ни о каком смертельном вирусе. Девушка неуверенно смотрела на меня, нервно облизывая губы. Ей хотелось бы верить в мои слова, но она все еще сомневалась.
– Ты знаешь, что вирусы становятся опасными, мутируя в организме, особенно, если этот организм заражен еще чем-либо. Этот вирус мутировал в головах тех, кто был заражен верой именно в такое возмездие за совершенное им зло. Впрочем, ты можешь пойти за мной, и убедится в правдивости моих слов. Если там, снаружи, из-за меня умрет хоть один человек, ты можешь пустить мне пулю в затылок.
Я повернулся и пошел дальше, слыша тихие шаги за спиной. Впереди меня ждало три вооруженных поста охраны. Я не боялся за себя – все смертное во мне, равно как и все способное боятся или сомневаться, умерло там – в белоснежной палате, но вот девушка могла пострадать. Перед лифтами я остановился и сказал, не оборачиваясь.
– Послушай. Там, наверху, охрана может немного неправильно понять мое появление – возможно, даже будет стрельба. Если тебя не затруднит, поднимись на соседнем лифте. Я не успею сбежать за это время, а ты не будешь нервничать, находясь в одном лифте со мной, и не попадешь под случайную пулю.
Я, не оборачиваясь, знал, что она кивнула…
***
Когда я миновал двери комплекса, она догнала меня и протянула пистолет. Я удивленно поднял брови, и вопросительно посмотрел на нее. Девушка пожала плечами.
– Я все равно видела, что эти штуки против тебя бесполезны. Он ведь профессионал, и не мог промахнуться по тебе в упор восемь раз из восьми, однако сделал это. И… спасибо, за то, что сдержал обещание и оставил их в живых.
– Не за что. Я ведь действительно не убийца.
– Да. Я, почему-то, тебе верю.
«Зачем же тогда ты идешь за мной, девочка, если уже не считаешь нужным держать меня на мушке», – хотел спросить я, но, кажется, я и так уже знал ответ.
– Как тебя зовут?
– Мэй Лин. Мэй, – сказала она, глядя мне в глаза.
– Мэй. А не знаешь ли ты какой-нибудь уединенный монастырь не слишком далеко отсюда? Я бы хотел поговорить с настоятелем. Возможно, он захочет помочь мне, после того, как я расскажу ему о своих планах. Возможно и тебя это также убедит, что я не желаю ничего плохого этому миру.
Она задумалась на секунду и кивнула:
– Да, наверное, я знаю такой. Я отвезу тебя.
– Спасибо. А теперь постой здесь, я поговорю с охраной на следующем посту.
Пока я шел к начавшему проявлять беспокойство охраннику на КПП, я мысленно продолжал раскручивать спиральку вируса внутри меня. Этот вирус привык уничтожать. Уничтожать быстро и эффективно. Заставить его уничтожать не все без разбору, а строго определенные клетки – задача достаточно простая. Я видел, как сделать это так же просто, как видишь выход из небольшого лабиринта, глядя не него сверху, а не бродя среди высоких стен внутри. А можно ли заставить вирус созидать? Восстанавливать клетки, причем так же быстро, как он до этого разрушал их? Над этим следовало поработать. И, однозначно, в вирус надо добавить еще больше веры…
***
Спустя год.
– Учитель, там опять говорят о «Панацее», – послушник в яркой одежде, для цвета которой в китайском языке, как ни странно, до сих пор нет соответствующего прилагательного, сделал звук телевизора громче.
«Согласно последним сообщениям ученых из медицинского центра «Новартис», новый вирус, уже получивший в средствах массовой информации название «Панацея» вновь проявил себя с неожиданной стороны. Вслед за способностью полностью уничтожать раковые клетки, в результате чего проблема онкологических заболеваний была решена сама собой за короткий срок, и вслед за подтвержденной недавно крайней враждебностью вируса по отношению к возбудителям Гепатита и СПИДа, ученые предполагают, что в результате последней мутации «Панацея» способна сильно повышать скорость регенерации тканей у детей. Документально подтверждено уже несколько фактов, когда дети, имеющие в крови следы вируса и получившие из-за несчастных случаев настолько серьезные травмы, что в обычном случае практически не имели шансов выжить, были выписаны из больниц уже через сутки. Раны и переломы, по словам врачей, срастались у них буквально на глазах. По оценкам экспертов, на данный момент носителем вируса уже является практически 80% населения Земли.
Ученые до сих пор не могут объяснить ни причины возникновения вируса «Панацея», ни механизм его действия, ни, тем более, предсказать дальнейшие изменения вируса и их последствия. Медицина также бессильна и в вопросе разработки вакцины против этого вируса, прочем, целесообразность этих работ критически оценивают правительства множества развитых стран, ибо до сих пор не зафиксировано ни одного случая смерти зараженных «Панацеей», зато отмечено огромное количество случаев излечения раковых больных, буквально уже стоявших на пороге смерти».
